Ретроспектива Миро в Гран-Пале: 150 шедевров

A propos

В Большом дворце в Париже открылась исключительная по значению ретроспектива Жоана Миро. Первая за 44 года экспозиция такого масштаба позволяет увидеть, до 4 февраля 2019 года, привезенные сюда со всех концов мира 150 шедевров этого скульптора, художника, керамиста и графика из Каталонии. Выставка стала возможной, в частности, благодаря семье Жоана Миро, которого считают «ключевой фигурой сюрреализма». Именно Париж дал художнику шанс стать мастером мирового масштаба.

«Именно Париж спас моего деда как мастера, дал ему шанс стать художником и скульптором, — объяснил в интервью RFI внук Жоана (Хуана) Миро, Жоан Пуньет Миро. — Именно здесь он нашел друзей — сюрреалистов. Здесь вместе с поэтом Филиппом Супо и писателем Андре Бретоном он начал экспериментировать с автоматическим письмом. Здесь смог освободиться от влияния классической школы в живописи и вывести творчество за рамки чистой живописи».

В Париже художник нашел свой стиль

«Именно тогда Миро нашел свой алгоритм творчества, свой беспрецедентный и опасный творческий путь, — продолжает внук художника. — В результате он стал одним из выдающихся творцов ХХ века. Одной из сильных черт Миро было полное отсутствие сомнений. Благодаря этому был создан ослепляющий красками фантастический мир».

Рассказывая RFI о выставке Миро, директор по развитию Объединения Национальных музеев Франции и Гран-Пале — Жером Нётр говорит о подготовке ретроспективы как об особенной оказанной ему чести. Годы ушли у него на переговоры о предоставлении картин и скульптур музеями, частными владельцами и семьей скульптора. Заручился он и помощью в организации выставки наилучшего куратора. Им стал Жан-Луи Прат, известный искусствовед, которого с Миро связывали дружеские отношения. Жан-Луи Прат сопровождал художника в Гран-Пале в 1974 году, когда проходила та самая последняя прижизненная ретроспектива художника. Через 44 года здесь снова можно увидеть эволюцию творчества Миро. Среди первых работ, начатых еще в Каталонии, знаменитое полотно «Ферма». Ее предоставил для выставки Нью-йоркский музей современного искусства (МоМА) . Эта картина была куплена у начинающего художника Эрнестом Хемингуэем. Писатель возил ее с собой всю жизнь. В коллекцию МоМА полотно передала дочь Хемингуэя, после его смерти. На выставке можно увидеть воочию полотна, знакомые всем по репродукциям: «Фото — это цвет моих снов» 1925 года, серию картин «Голубое» 60-х годов и самые последние произведения под лаконичным названием «Картина» (Peinture), созданные 90 летним художником, постоянно отодвигавшим границы достигнутого в творчестве.

150 шедевров

Жером Нётр: «У нас не просто 150 произведений на выставке. Это 150 шедевров. Возможно, это — все 150 шедевров Миро. В этом и состояла главная задача. Через 44 года после ретроспективы Миро, которая проходила в Гран-Палепри его жизни, показать новым поколениям творца, который играет основополагающую роль в том, чем сегодня является современное искусство. Мы не можем сегодня понять работы современных художников без обязательного знакомства с творчеством Миро (….) Жак Превер, кстати, говорил (и даже писал), что в фамилии Миро есть слово „miroir“ (зеркало). Потому что Миро, в какой-то степени — отражение истории искусства ХХ века. Он вопрощает удивительное громогласное объявление художником своей свободы. Он призывал и других художников стать радикально свободными в живописи, скульптуре и работе над керамикой. Одна из характеристик ретроспективы Миро 2018 года в том, что она показывает Миро „плюридисциплинарным“, то есть работающим в разных дисциплинах. Или, лучше сказать, творящим вне дисциплин. Я предпочитаю эту формулировку применительно к Миро, который не терпел никаких ярлыков и никаких правил. И именно эта способность работать в разных регистрах творчества и выражает наилучшим образом творческую энергию Миро».

Миро постоянно искал пути обновления в творчестве

Жером Нётр: «Он был в постоянном поиске нового опыта. Когда он приехал в Париж, он тесно общался с Пикассо. И Пабло Пикассо говорил, что можно копировать кого угодно, только не себя самого. Так вот, когда, переходя в Гран-Пале из одного зала в другой, вы видите работы Миро и видите разнообразие его творческого предложения в рамках ретроспективы (эволюцию стиля: Миро фовист, Миро сюрреалист, а позже квинтэссенцию неповторимого собственного стиля Миро), то становится понятно, что как и Пикассо, Миро знал, что не имеет смысла подражать себе самому. Поэтому был изобретателем, первопроходцем в искусстве».

Настоящее творчество не терпит ограничений. В какой-то момент Жоан Миро стал протестовать против ярлыка «сюрреалиста», рассказывает его внук Жоан Пуньет Миро.

Жоан Пуньет Миро: «Он говорил, что Пикассо „окрестили“ художником-кубистом, а Миро — сюрреалистом. Но это было не правильно, потому что с момента окончания второй мировой войны творчество этих художников интенсивно развивалось. Под их влиянием появились такие художники, как Поллок и Родко. А сам Миро подвергался влиянию японского искусства. Он бывал в Японии дважды, в 1966 и 1970 году. Под влиянием японской каллиграфии и живописи его манера сильно изменилась. И благодаря этому он смог выйти гораздо дальше за рамки сюрреализма. По этой причине он и раздражался, когда слышал, что его опять называют сюрреалистом и пытаются ограничить его творчество сюрреалистической тематикой. Ведь он стремился идти дальше, чем сюрреализм»

Постоянным правилом в творчестве Миро было только одно: «поиск нового», — напоминает внук художника.

Жоан Пуньет Миро:

«Миро говорил: я не хочу быть художником, который повторяется и не могу себе позволить быть художником предсказуемым. Он говорил, что должен ломать существующие в искусстве границы, использовать „разрушительную энергию нового созидательного жеста“, который откроет для него новый творческий период».

Интервью с внуком Миро, Жоаном Пуньетом Миро и директором по развитию Объединения Национальных музеев Франции и Гран-Пале Жеромом Нётром подготовила наша коллега из французской редакции RFI Изабель Шёню (Isabelle Chenu).